Перед вами – продолжение цикла заметок Крым.Реалии о буднях войны. Боец с позывным Хан (его имя и фамилию мы не публикуем из соображений безопасности), который был уже героем этой рубрики, рассказывает о военных буднях: о плове, который пришлось готовить на весь батальон, о носках, которые ценнее денег, и о том, почему он не будет рассказывать своему ребенку о войне.
У меня с собой джезве (традиционная посуда для варки кофе, иначе: джезва, турка – КР), которое мне привезли из Крыма уже после моего переезда на материк. Как-то мы попали под обстрелы. Нужно вывозить людей, и мы побежали смотреть, что там с машинами. Увидели, что минус одна «коробочка» – одна машина сгорела после прямого попадания. У пацанов там были и документы, и боекомплект. А моя машина целая. И убедившись в этом, я бегу в квартиру, в которой мы сидели до этого.
Пацаны кричат: «Хан, ты куда?»
– «Я за джезве. Оно мне дорого как память».
Я бегу, забираю из квартиры джезве, потом опять к машине, закидываю джезве, ключ – в замок зажигания, завожу – машина завелась. Слава Аллаху!
В этом джезве я варю кофе каждый день, по два-три раза. Кидаю ложечку сахара и пью под сигарету.
У нас есть печка – она называется ракетная печка. Мы закидываем туда дровишки или уголь для гриля – если нашли, где купить. Уголь нужен для чего – чтобы огня не было, чтобы не светиться на позициях ночью. Кидаем сухой спирт в таблетках, сверху – уголь. Он разгорается, дыма особо нет, и можно готовить кофе.
Плов на весь батальон
Нас четверо крымских татар в батальоне. И вот у нашего комбата скоро днюха. Он нам и говорит: «Хлопцы, а можете на 350 человек сделать шурпу и плов?» Мы встали консилиумом и решили: а почему нет? Давайте сделаем!
Был один громадный казан под шурпу и два больших казана под плов. Мы начали на день раньше. Работали сутки. В итоге весь батальон был в трансе: такой классный плов, такая классная шурпа!
К разговору о плове для батальона присоединяется военный из Крыма с позывным Душман (имя и фамилию крымчанина редакция не публикует из соображений безопасности – КР).
– Я вмешаюсь немного в разговор, потому что важно рассказать предысторию. Наш комбат – севастополец. Для него важно, что в бригаде есть крымские татары. Он понимает важность исторического момента. Для него было важно помочь нам найти свое место в коллективе, быть в определенном ракурсе внимания. Он решил через кухню дать нам возможность самореализоваться. «Все что нужно, я дам, – сказал он. – Батальон должен вкусно поесть».
Комбат всегда подчеркивает общую историю крымских татар и украинцев
Помимо крымскотатарской кухни он еще представил и костюмированное шоу: украинские воины в аутентичной одежде. Был там и крымскотатарский воин 18 столетия. Он всегда подчеркивает общую историю крымских татар и украинцев. Что у нас есть общий враг, который на протяжении веков ставил цель нас уничтожить. Но мы, несмотря ни на что, сохранились. И когда мы были вместе, мы побеждали.
Сутки мы трудились. И когда все комбата приветствовали, он отдельно обратил внимание на людей, благодаря которым и был сделан такой необычный обед. А крымскотатарский флаг развевался там рядом с украинским.
Кофе с любимой женщиной
Военный с позывным Душман умолкает, и Хан продолжает свой рассказ о военных буднях
– Приехали в Днепр ремонтировать ходовую моей машины – после всей этой езды по ухабам она «убилась». Я увидел обычную мирную жизнь. Хотя, конечно, иногда воют сирены и бывают прилеты. Я увидел людей, которые пили кофе и пиво в кафешках. Я их не осуждал. Почему нет? Мне было бы тоже приятно встретиться с любимой женщиной и выпить кофе в кафе. Нет злости в том, что кто-то сидит и пьет кофе, когда ты воюешь.
Я увидел людей, которые пили кофе и пиво в кафешках. Я их не осуждал. Почему нет?
Зашел в магазин купить что-то бытовое. А там магазин – наполовину «наливайка». Люди пьют пиво и рассуждают о войне. Я стою, а трое рассуждают о том, как нужно вести боевые действия. Я понимаю, что ребята вообще никакого отношения к боевым действиям не имели, и разговаривают о вещах, о которых не имеют представления. Было желание подойти и сказать: «Пацаны, не городите х**ни. Вы же там не были и не знаете, что и как там происходит. Общайтесь лучше про девочек». Был такой первый порыв, а потом подумал: а зачем? Я просто улыбнулся и ушел.
Но я не понимаю другого момента. Всё время украинской независимости людей призывали в армию. Их обучали пользоваться оружием и прочему. И сегодня кто-то из них сидит дома или прячется от повестки. Какое-то чувство отвращения к таким людям, которые прячутся за женскими юбками. Хотя армия была для того, чтобы подготовить людей к ведению боевых действий в случае нападения на твою страну, не так ли? Я вот никогда не служил в армии, на меня не тратились деньги по подготовке меня, как бойца. И я здесь, в ЗСУ, на первой-второй линии. А некоторые люди, на обучение которых тратились деньги, убегают от повесток и сидят дома.
О войне
Я не думал о том, что будет после войны. Я так далеко не заглядываю. Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Строить планы – глупо, потому что я отдаю себе отчет в том, где я нахожусь.
Я ничего не буду рассказывать своему ребенку о войне. Война – это грязь, боль, насилие – как над кем-то, так и над собой. Я бы не хотел, чтобы это видели мои дети и внуки. И рассказывать о том, какой я был герой или не герой – я не буду. В советские годы ветераны войны приходили в школы и рассказывали о войне. Видя, что происходит сегодня, я прекрасно понимаю, что было тогда. Рассказывать нечего.
Я бы не хотел, чтобы это видели мои дети и внуки. И рассказывать о том, какой я был герой или не герой – я не буду
Здесь происходит сильная переоценка ценностей. Здесь деньги ничего не стоят. Если бы я в гражданской жизни пришел в магазин, набрал тележку и мне показали бы чек на две тысячи, я бы сказал: «Да вы что, ребята!» А здесь, например, ременно-плечевая система (РПС) – который надевается на пояс, стоит две тысячи гривен. И ты спокойно скидываешь эти деньги. Попадаешь в супермаркет, набираешь, что нужно, чек выходит на две тысячи гривен, а тебя это не беспокоит. Есть деньги – берешь. А нет – то нет. Ценность материального уходит на второй план. Вот например: мы приехали практически на своих машинах. Здесь обычные носки ценнее денег.
Здесь ты видишь, кто есть кто. Отделяешь токсичного человека от нетоксичного и стараешься максимально дистанцироваться от первого. Война – это маркер добра и зла, маркер «враг – друг». Война показывает скрытые пороки и добродетели человека. Ты видишь, на кого можно положиться, а на кого нельзя. Ты понимаешь, что если пойдешь с этим человеком, то поляжешь там, а если с этими людьми, то скорее всего останетесь живы.
Хотя, конечно, война – это все же лотерея.
СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.
Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российские военные действия в Украине.
Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://krymruwyjwarfvoia.azureedge.net/ Также следите за основными новостями Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: